Рей Бредбери - для меня - всегда был и остаётся ЛУЧШИМ американским писателем-фантастом.
Множество его произведений было экранизируемо в Голливуде, в Европе и в России (например,
"451 градус по Фаренгейту" - стал классикой литературы и кино,
"Вино из одуванчиков" - экранизировано много раз, в том числе, и на русском языке,
"И грянул гром" - потрясающий рассказ об ЭФФЕКТЕ БАБОЧКИ, экранизирован в Голливуде дважды,
"Будет ласковый дождь" - есть советский мультфильм по Бредбери, смотреть нужно всем, потому что равнодушных нет, и множество других)
Его легендарные "МАРСИАНСКИЕ ХРОНИКИ" - классика, которая актуальна всегда.
_____________
Бредбери могут читать все, даже те, кто чтение не особо жалует, поскольку он - в том числе - роскошный мастер коротких рассказов, которые захватывают с первых строк, и невозможно оторваться.
______________________________________________
Один небольшой рассказ Рея Бредбери.
ПРОВАЛ ВО ВРЕМЕНИ
В эту позднюю ночь старик вышел с фонариком из дома для того, чтобы поинтересоваться у мальчишек, по какому поводу они веселятся. Но они ничего не ответили, кувыркаясь в сухих листьях.
Старик вернулся домой и сел, обеспокоенный. Было три часа утра. Он посмотрел на свои руки. Маленькие, бледные и дрожащие - они лежали на его коленях. Он был угловатым, весь как будто состоял из одних суставов, а его лицо, отражавшееся в зеркале над камином, казалось лишь бледным облачком на стекле, запотевшем от дыхания.
Дети тихо смеялись во дворе, в ворохах опавшей листвы.
Выключив фонарик, старик сидел в темноте. И почему он должен так беспокоиться из-за играющих детей? Он не знал. Но три часа ночи - это было слишком поздно для игр на улице. Старик очень замерз.
Послышалось, как ключ поворачивается в замке, и старик встал, чтобы посмотреть, кто бы это мог прийти к нему. Дверь в передней отворилась, и в дом вошли молодой человек и девушка. Они держались за руки и обменивались мягкими и нежными взглядами. Старик удивленно посмотрел на них и воскликнул: "Что вы делаете в моем доме?"
"Что ты делаешь в нашем доме? Ну-ка, старик, убирайся сейчас же!" - ответили они. И молодой человек, взяв старика за руку, обыскал его, чтобы узнать, не украл ли он чего-нибудь. Потом он вытолкнул его за порог, захлопнул дверь и запер ее на замок.
"Это мой дом, вы не можете выставить меня на улицу!" - старик стучал в дверь. Потом он отступил назад, в сумерки раннего утра, и поднял взгляд на окна комнат верхнего этажа, в теплом свете которых двигались тени.
Он спустился вниз по улице, потом вернулся обратно, а мальчишки, не замечая его, все еще кувыркались в опавшей листве, покрытой утренней изморозью.
Старик стоял перед домом и еле слышным шепотом считал - свет в окнах зажегся и погас несколько тысяч раз.
К дому подбежал парень лет четырнадцати с футбольным мячом в руках. Он вошел в незапертую дверь, и она закрылась за ним.
Через полчаса, когда уже подул утренний ветер, перед домом затормозила машина. Из нее вышла полная женщина с трехлетним малышом. Пересекая мокрый газон, она взглянула на старика и спросила: "Это вы, мистер Терл?"
"Да", - машинально ответил старик. Почему-то он не хотел испугать ее. Но он соврал. Конечно, он знал, что он не Терл. Терл жил вниз по улице.
Свет в окнах зажегся и погас еще несколько тысяч раз.
Дети тихо шуршали в листве.
Семнадцатилетний юноша в один прыжок перескочил через улицу, принеся слабый запах губной помады, смазанный отпечаток которой был на его на щеке. Он чуть не сбил старика с ног, извинился и, взбежав по ступенькам крыльца, вошел внутрь.
Старик остался один на один со спящим городом. Город окружил его со всех сторон - темнотой окон, дыханием комнат, а звезды застыли среди мерзлых ветвей, и казалось, что это тысячи снежинок замерли, поблескивая в морозном воздухе.
"Это мой дом. Что за люди входят и выходят из него?" - прокричал старик, обращаясь к детям, катавшимся в листве.
Облетевшие деревья задрожали на ветру.
В 1923-м дом был погружен в темноту. У крыльца остановилась машина, из нее вышла мать с трехлетним сыном - Вильямом. Малыш посмотрел на мир, погруженный в утренние сумерки, на свой дом, а когда мать повела его к дому, он услышал, как она спросила: "Это вы, мистер Терл?". "Да" - ответил старик. Он стоял в тени большого дуба, в ветвях которого шумел ветер. Дверь закрылась.
В 1934-м Вильям выбежал из темноты летней ночи. Он ощущал приятную тяжесть футбольного мяча в руках, а вдоль тротуара, под его ногами, проносилась ночная улица. Он скорее почувствовал, чем увидел старика, пробегая мимо него. Оба не сказали ни слова. И снова дверь закрылась.
В 1937-м Вильям в несколько прыжков перелетел через улицу. На его щеке был след от губной помады, след, оставленный кем-то юным и свежим. Ночь и любовь - вот все, о чем он думал, когда чуть не сбил незнакомца с ног и с криком "Простите!" скрылся за дверью.
В 1947-м году перед домом остановилась машина, в которой, расслабившись, сидел Вильям, одетый в изящный твидовый костюм, а рядом - его жена. Было поздно, он устал, от обоих слабо пахло выпитым в тот вечер. В какое-то мгновение оба они услышали, как деревья зашумели на ветру. Выбравшись из машины и отперев дверь ключом, они вошли в дом. Навстречу из комнаты вышел старик, который воскликнул: "Что вы делаете в моем доме?"
"Что ты делаешь в нашем доме?" - ответил Вильям. "Ну-ка, старик, убирайся сейчас же!" - и, почувствовав легкую тошноту от холода, который исходил от незваного гостя, Вильям обыскал его и вытолкнул за порог. Потом захлопнул дверь и запер ее на замок. Снаружи донесся крик: "Это мой дом! Вы не можете выставить меня за дверь!"
Они поднялись в спальню и погасили свет.
В 1928-м Вильям вместе с другой детворой возился на газоне. Они ждали, того момента, когда можно будет пойти посмотреть цирк, прибывший на железнодорожную станцию. В бледных сумерках рельсы отливали голубоватым металлом. Дети валялись в листве, смеялись, толкали друг друга. Старик с фонариком пересек газон и подошел к ним. "Почему вы играете на моем газоне в такой ранний час?" - спросил он.
"Кто вы?" - ответил Вильям, на мгновение подняв взгляд из кучи малы.
Старик на какое-то время замер перед резвящимися детьми. Потом фонарик выпал из его рук.
"О, мой мальчик, да я понял, теперь я понял!" Он протянул руку, чтобы дотронуться до Вильяма.
"Я - это ты, а ты - это я. Я люблю тебя, мой милый мальчик, я люблю тебя всем сердцем! Хочешь, я расскажу тебе, каким ты будешь, когда пройдут годы? Если бы ты знал! Меня, как и тебя, зовут Вильямом. И все эти люди, входящие в дом - тоже Вильямы, все они - это ты, и все они - это я!" Старик задрожал.
"О, сколько времени, сколько долгих лет прошло!"
"Уходите", - сказал мальчик. - "Вы сошли с ума."
"Но..." - произнес старик.
"Вы чокнутый! Я сейчас позову папу!"
Старик попятился и пошел прочь.
Огни в окнах дома вспыхивали и гасли. Дети тихо и неприметно валялись в шуршащей листве. Старик стоял в тени на темном газоне.
Наверху, в постели, в 1947 году, не спал Вильям Латтинг. Он сел на постели, зажег сигарету и посмотрел в окно. "Что случилось?" - спросила, проснувшись, его жена.
"Тот старик..." - сказал Вильям Латтинг, - "Думаю, он все еще здесь, стоит под дубом".
"Да нет, вряд ли", - сказала она.
Вильям молча затянулся сигаретой и кивнул. "Что это за дети?"
"Какие дети?"
"Там, на газоне. Чертовски поздно, для того, чтобы безобразничать в сухих листьях!
"Может, это дети Морана".
"Черт! В такое время? Нет, нет".
Он стоял перед окном с закрытыми глазами. "Ты слышишь?"
"Что?"
"Где-то плачет ребенок..."
"Ничего не слышу", - ответила она.
Лежа, она прислушалась. Им обоим показалось, что кто-то пробежал по улице, а потом послышалось, как повернулась ручка на двери в передней. Вильям вышел в коридор и посмотрел с лестницы вниз. Никого не было.
В 1937-м, входя в дверь, Вильям увидел на верхних ступеньках лестницы мужчину в халате, с сигаретой в руке. Тот смотрел вниз. "Это ты, пап?" Мужчина ничего не ответил, вздохнул и исчез в темноте. Вильям пошел на кухню, чтобы наведаться к холодильнику.
Мальчишки кувыркались в темной и мягкой утренней листве.
"Послушай", - сказал Вильям Латтинг.
Он и его жена прислушались.
"Это тот старик". - сказал Вильям. - "Он плачет".
"Отчего?"
"Отчего люди плачут? Может быть, у него несчастье".
"Если утром он все еще будет здесь", - донесся из темноты голос его жены, - "позвони в полицию".
Вильям отвернулся от окна, потушил сигарету и лег в постель. Он смотрел, как на потолке двигались тени, появляясь и исчезая тысячи раз. "Нет", - произнес он в конце концов. "Я не буду звонить в полицию. Не из-за него".
"Почему?"
"Я не стану делать этого. Я просто не смогу", - сказал он почти шепотом.
Они лежали рядом. Ветер принес слабый звук плача. Вильям знал, что стоит ему протянуть руку и отодвинуть занавеску, он увидит детей, кувыркающихся в замерзшей утренней листве. И они будут кувыркаться там, далеко внизу, пока рассвет не озарит небо на востоке.
Его сердце, душа и плоть соединились в желании выйти и лечь в листву, рядом с ними, быть погребенным в листьях, вдыхать их, с глазами, полными слез.
Вместо этого он повернулся на бок, не в силах сомкнуть глаз, не в силах заснуть...
но смотрела сериал - все серии, обалденные рассказы, надо бы взяться за книги 
